А у вас сиеста?

Совершенно очевидно, что мальтийцам все до лампочки. Будоражат их воображение разве что две вещи.

Первая – это случившаяся в 1565 году Великая Осада, когда 8.000 мальтийцев, возглавляемые полутысячей рыцарей, дали полный и сокрушительный отпор 48.000 осаждавших их турок, которые, зарыдав, удалились восвояси. И тут есть чем гордиться.

Второй предмет национальной гордости – это дверные ручки. И пусть сама дверь вполне непрезентабельна, иногда изгрызена временем до полупрозрачностиѕ Дверь – ничто, дверная ручка – все. Ручкой может быть дельфин, или конь, как морской, так и сухопутный, или мальтийский крест, или лев, или рукаѕ Да хоть звезда Соломона! Главное – огромная, начищенная до блеска, до боли в глазах золотом сияющая на солнце, предмет гордости и неусыпной заботы, даже где—то средство самовыражения в этой стране, где все, что есть – от древнего форта до современного отеля – построено из одного и того же желтого камня. А что делать? Ничего другого на острове нет. Думаю, что если наладить поставку на Мальту наших деревенских срубов, можно страшно разбогатеть.

Зато из—за этого камня совершенно непонятно: вот этому дому – пятьсот лет или всего пять? Традиционный стиль, везде балкончики типа тех, под которыми положено петь серенадыѕ И абсолютно никаких людей.

И где это, спросите вы, скрываются 350.000 жителей этой страны? А у них сиеста.

Теоретически на Мальте, наверное, капитализм. Практически там рай земной, где лилии абсолютно не прядут. Взять, например, банки – банки на Мальте работают с восьми утра до двенадцати. Утра же. И все.

Магазины – чуть больше: к банковским часам работы у них прибавляются еще три вечерних часа, с четырех до семи. Ну почти с четырех – полчаса туда, полчаса сюда, скорее сюда, то есть в сторону уменьшения продолжительности рабочего дня, чем туда, это же так естественно! Тем более что уже часам к шести работники торговли изнурены до крайней степени и едва ноги волочат – нет, так надрываться нельзя, оно того не стоит. Ну и что, что толпы туристов тоскливо заглядывают в запертые витрины, мечтая добыть сувениров, и из последних сил царапаются в закрытые двери ресторанов? Придет время, и все откроется. А ломать свой стиль жизни ради такой ерунды, как нажива, никто тут не собирается.

Но зато когда рестораны наконец распахнут свои двериѕ О кролик по-мальтийски, плавающий в горшочке в некоем восхитительном соусе! О местный белый сыр с перцем! О пойманная сегодня утром загадочная рыба аурата! Вы стоили того, чтобы вас подождатьѕ

Сиеста положена даже собакам: днем они отдыхают, а вот вечером обнаруживается, что мальтийцы, оказывается, не только сами физически существуют, но еще и очень любят собак. Вернее, собачек – маленьких и разных. Вот только что—то мальтезов, то есть мальтийских болонок, известных миру так же широко, как мальтийские рыцари, среди них не видно. Впрочем, мальтийских рыцарей тоже что—то незаметно.

Конечно, и здесь находятся ренегаты, пренебрегающие священной сиестой и работающие в совершенно неприличное время. Да, вздыхают, глядя на них, настоящие мальтийцы, жизнь пошла уже не та, что прежде – все куда-то бегут, суетятся, мечутся в погоне за чистоганом, ну как так можно?

Ну, такое непотребство, конечно, царит только в столице, Валетте. Километр в сторону, столица кончается, и начинается нормальная мальтийская жизнь – прелестные домики, поля все в каменных стенах, которые так нравятся туристам и за которыми на самом деле стоят ведра пота, ведь эти живописные стены – это всего лишь те камни, которые надо было убрать с полей и куда-то деть, а уносить далеко просто не было сил. И полное безлюдье, закрытые от жары ставни и тишина, прерываемая разве что вскриком неожиданно проснувшегося петуха. Наверное, ему приснился кошмар про вступление Мальты в ЕС.

В путеводителе по Мальте мне очень понравилась фраза про то, что рыцари-госпитальеры сначала высадились на побережье, посидели там немного, а потом пошли вглубь острова. Насчет «вглубь» – это круто: в самом толстом своем месте Мальта доходит до четырнадцати километров. Что до длины – то это 27 километров, так что куда там так уж сильно ходили рыцари, понять довольно сложно.

Однако в случае с Мальтой размер явно не имеет значения. Этот камень в Средиземном море успешно и гордо противостоял не только туркам, но даже немцам во времена второй мировой, и, живя в окружении и под влиянием то арабов, то итальянцев, то французов, то англичан, он умудрился остаться ни на кого не похожим и даже сохранить свой язык – как утверждают иностранцы, довольно долго живущие на Мальте, язык совершенно немыслимый. А как утверждают ученые, мальтийский язык по сути своей – финикийский, во что очень легко поверить, пытаясь прочитать написанные на карте названия населенных пунктов: Marsaxlokk (кстати, в этом не Марсакслоке, как вы подумали, а Марсашлоке – самая вкусная на острове свежая рыба и совсем уж неслыханные креветки), Birzebbuga, Ghayn Tuffieha, Ta’Giorni, Ta’Qali, Ta’Li-Abbatijaѕ После такого на именах городков, названных в честь святых, просто отдыхаешь – хотя указатель типа «Мак-Доналдс в Святом Юлиане» – выглядит несколько шокирующе.

На слух мальтийский язык напоминает что—то арабское. Впрочем, второй государственный язык – это английский, на котором бодро щебечет любая самая древняя деревенская старушка, плетущая на пороге своего дома кружевные салфетки. «Ю а вэлкам, – говорит она. – Кен ай хелп ю?» Так что никаких проблем по части общения не возникает. Если, конечно, вы случайно сами знаете этот английский, что для россиянина все еще нехарактерно.

Теоретически Мальту можно за пару дней обежать рысцой. Но мазохизм нам глубоко чужд, поэтому мы берем напрокат машину – трогательный новенький красный «Сузуки-самурай» с натянутым наверху полосатым тентом. Думаете, раз остров маленький, так здесь и ехать некуда? Нам бы в России такое некуда!

Хотя, конечно, получается смешно. Карта-то большая, вполне традиционных топографических размеров – но только масштаб соответствует местным условиям, чуть ли не один саниметр равен одному километру. И вот только выезжаешь на трассу, только разгоняешься – все, стоп, приехали, надо идти смотреть. И есть на что.

Во-первых, природа. Природа лишила Мальту густых кущ и песчаных пляжей – песок здесь встречается лишь в нескольких местах, да и то в совершенно неубедительных количествах. Остальные берега – это гигантские валуны, так что в море приходится спускаться по лестницам. Зато и эти валуны, и сказочные гроты, и странные окна в море, арки в скалах – это не просто красиво, это как—то очень древне, и кажется, что когда-то, при сотворении мира, вся земля была такой, суровой, негостеприимной и прекрасной.

Чем богато мальтийское побережье – так это бухтами и, соответственно, мысами. В каждой бухте – городок, на каждом мысе – построенный мальтийскими рыцарями форт, откуда они обозревали море, бдительно ожидая то турок, то пиратов, то еще какой-нибудь напасти. И где бы ты ни купался – непременно в поле зрения есть хоть один форт. Да что купался? Чудный вид на форт открывался и из окна моей гостиницы «Санкрест». Так что чувствуешь себя под постоянным присмотром.

Но что такое форт? Так, мелочь. А вот бастион Святого Эльма в Валетте – вот это я понимаю. Такое и сейчас, наверное, с разбегу не больно-то возьмешь, разве что если сначала авиационной бомбой по нему жахнуть – а уж раньше-то и подумать о приступе такой твердыни было бы пустым нахальством. А какие здесь соборы, причем в любой деревушке из десятка домов – и главный мальтийский столичный собор Святого Иоанна, снаружи простой и строгий, а внутри от пола до потолка покрытый чудесной каменной резьбой, и идешь по нему, ступая по надгробным плитам похороненных здесь рыцарей и читая их красивые аристократические имена, имена лучших в то время семей Баварии, Кастилии, Прованса, Арагонаѕ

А еще до рыцарей, всего лишь в 60 году нашей эры, буря забросила на Мальту святого Павла. На берег он высадился в бухте, называемой сейчас Бухтой святого Павла (между прочим, в двух шагах от моего чудного «Санкреста»), а там, где он жил и проповедовал, то есть в нынешнем городе Рабате (не марокканском, а местном, мальтийском), есть Грот святого Павла. А радом – катакомбная церковь святой Агаты с все еще яркими фресками, неподалеку же – Цитадель, построенная арабами и совершенно не пригодившаяся рыцарям.

Словом, здесь ездить и ездить. И вот, изнуренная поездками, я лежала на «санкрестовском» пляже и подслушивала разговор валяющихся неподалеку соотечественников.

Соотечественники меня встревожили. Потому что они с большим энтузиазмом рассказывали друг другу о каких-то роскошных неаполитанских развалинах, правда, время от времени нызывая их неопальными, которые они вчера посещали и которые им жуть как понравились.

Я почувствовала себя обделенной: я—то ничего ни неаполитанского, ни неопального на Мальте не видела, хоть и прочесала весь остров вдоль и поперек!

Что неудивительно. В процессе тревожного вслушивания в их разговор я поняла, что речь идет о неолитических постройках, которых на Мальте действительно – хоть пруд пруди. И их—то уж я, разумеется не упустила.

Ах, неолит! Учебник четвертого класса, называется «История древнего мира», страница примерно десятая! Кто это там говорил, будто бы у нас преотличнейшее образование?

Кому поклонялись эти древние каменщики, во имя чего строили свои гигантские храмы – так никто и не знает. Но они стоят, как стоит английский Стоунхендж, их не развалили борцы с язычеством, их не растащили на стройматериалы, а уж теперь-то кто же посмеет поднять на них руку? Вот и стоят они, свидетельствуя: да, и шесть тысяч лет назад на Мальте жили люди. Жили, строили, а потом куда-то делись, и вот теперь приезжие из страны, в их времена населенной разве что мамонтами, называют их неаполитанцами.

Между прочим, Мальта – это не только Мальта. У Мальты как государства есть еще целых два острова: Гозо и Комино. Комино – маленький, на нем живет пара семей и есть один-единственный отель, куда приезжают люди, которым совсем уже ничего не надо. Гозо – большой, четырнадцати километров в длину, со своей столицей, городом Викторией. На Гозо жизнь максимально приближена к мальтийскому идеалу – то есть тормознутость здесь еще сильнее, однако между периодами глубокой задумчивости гозийцы успевают вязать свитера из специальной местной овечьей шерсти, плести кружева и выдувать всякие стеклянные штучки. Поскольку никто никуда ни за что не спешит, есть время подойти к изготавливаемому товару с душой – а раз так, то чего-чего, а уж штамповки и прочего массового производства тут не найти. В смысле нет здесь двух похожих свитеров или пары совсем одинаковых тарелок: творчество.

А вообще ездить на Мальту вредно. Не всем, конечно – всяким чудесным «санкрестовским» английским старичкам, любезным, улыбчивым и так трогательно друг за другом ухаживающим, Мальта, разумеется, не повредит. А вот нам с вами! Всего за неделю здесь появляются привычки, совсем неуместные в деле выживания в нашей стране. Прошло несколько дней – и вот уже сам ходишь неспеша, начинаешь приветливо улыбаться всем встречным, за что на родине можно и схлопотать, пропускаешь другие машины и пешеходов и даже забываешь ключи в замке зажигания.

И работать после Мальты – ну не то чтобы совсем тяжело, хотя, конечно, тяжеловато, но спешить-то, скажите на милость, зачем?

Поэтому про остальное потом допишу. А сейчас у меня будет сиеста.

Ольга Волкова
№ 20 13.06.2001 "Иностранец"